Пушкин и кукольник
«Маленькие трагедии» как большая игрушка
10 марта в Государственном академическом центральном театре кукол имени Сергея Образцова давали премьеру «Маленьких трагедий». Предпринятые Пушкиным вслед за Данте путешествия по миру человеческих пороков оказались вполне кукольными. А молодой режиссер-постановщик спектакля Андрей Денников, только в этом году заканчивающий Российскую академию театрального искусства, может праздновать первую победу: его вполне взрослый спектакль сумел понравиться и детям.
Два актера – сам Андрей Денников и Максим Мишаев – вместе с куклами разыграли перед публикой «Скупого рыцаря», «Каменного гостя», «Моцарта и Сальери». «Пир во время чумы» был сознательно забыт, и это выглядело вполне логичным – у нас нет ни пира, ни чумы, к чему тогда эти глобальные обобщения. А скупости, прелюбодеяния и зависти хватает. Как везде. Как всегда.
Интереснее всего было наблюдать за реакцией тинейджеров. Их хохот то и дело вызывал старческий «фальцет» чахнущего над златом скупого рыцаря: страдания умирающего человека, охраняющего свое богатство от сына, от мира, от своей собственной смерти, казались поколению «пепси» смехотворными. Пусть пока только для детской части аудитории столичного кукольного театра, но все же проблема трагической неизбывной нищеты, счастья и несчастья кропотливого обогащения уже не кажется трагической. При том что сын-повеса, который готов промотать отцовские сокровища, тоже не вызывал у юной публики особого сочувствия. Так что «Скупой рыцарь» если и показался юношам и девушкам, «обдумывающим житье», трагедией, то в любом случае – маленькой.
В «Каменном госте» зал активно реагировал на любовные эскапады Дон Гуана в адрес Лауры и донны Анны. Равно как и на снижение пафоса господина его слугой Лепорелло. Вообще отсутствие у молодых любви к пафосу было мастерски использовано в спектакле – там, где этот пафос неуместен. Пушкин, писавший коротко и ясно, сам был чужд пафоса – быть может, этим, равно как своими любовными похождениями и веселостью нрава, он наиболее близок сегодняшним молодым.
«Моцарт и Сальери» венчал спектакль и стал переходом от двух «легких» трагедий к некоторым более сложным, более печальным вещам. Молодые не верят в то, что можно умереть от боязни за собственное богатство и от неумеренных любовных утех (СПИД не в счет). А вот в смерть состоявшегося кумира они верят охотнее: кто не читал Пушкина, тот слушал Игоря Сорина – «Иванушку интернешнл», погибшего от невозможности вынести одиночество славы. Или слышал о Джонне Ленноне, убитом человеком, пожелавшим таким образом войти в историю.
Когда Андрей Денников в одиночку разыгрывал с куклами «Моцарта и Сальери», уже никакого смеха в зале не было. Смерть Моцарта, поданная как смерть Кумира от руки Фаната, воспринималась вполне серьезно. Это была уже большая трагедия.
А потом Моцарт умер. Еще продолжала звучать его музыка. Еще барабанила по клавишам кукла-Моцарт. Зал кричал «браво» (это делали отнюдь не только взрослые). Потому что «Маленькие трагедии» в Театре кукол имени Образцова напомнили взрослым и не очень взрослым людям, что жизнь – это такая большая игрушка. Что наши кукольные души снедаемы некукольными страстями. Что каждая жизнь – это маленькая трагедия. Даже если мы сами того не замечаем.
…На сцене не было ширмы. Куклы и люди были открыты публике. Андрею Денникову удалось снести ширму между «Маленькими трагедиями» и первым непоротым поколением все еще советской России.
Семен Новопрудский
Известия 12 марта 2001 г. № 42 (25880)