Режиссер Театра кукол им. С. Образцова Андрей Денников на сцене поет оперные арии, танцует, водит кукол, играет драматические роли, в том числе женские. Учась в ГИТИСе, играл свои спектакли в Доме-музее Ермоловой, где его заметили: директор Театра Образцова Борис Киркин и французский актер и режиссер Ришар Мартен, поэтому сейчас спектакли Андрея первый раз показываются в Марселе, и только потом – в Москве. Андрею 28 лет.
– Мне говорят: «Ты как-то рвешь себя. Разве так можно?» А я спрашиваю себя: «А разве так нельзя? А как можно иначе?» Солистам, а я все-таки солист, только так и можно. Только так и нужно. Иначе в чем смысл нашей работы? Без того, чтобы рвать себя, без того, чтобы полностью отдавать себя искусству, нельзя. Только так может жить художник, актер. Иногда говорят, что я люблю себя в искусстве. Это совсем не так. Я, если на то пошло, себя не люблю. Но я пытаюсь создать новый театр, и я должен его сначала полностью пропустить через себя, и только потом я буду иметь право говорить о нем людям. Я не работаю в кукольном театре – там, где куклы похожи на маленьких человечков. Я работаю в театре кукол, то есть в совершенно нормальном театре, только очень сложном по своему устройству, который очень много требует от актеров, однако это полноценный театр. И он ничем не отличается по своим законам от театра драматического и в полной мере является наследником русского психологического театра. У меня в репертуаре девять спектаклей для взрослых. Многие мои спектакли являются совместными проектами с французами, а они не понимают, как можно спектакль делать год. Если они дают деньги – они хотят результат уже через несколько месяцев, к определенной дате. И поэтому я должен работать быстро. И мне кажется, что это правильно.
– Сколько спектаклей в месяц вы играете?
– Мне Ширвиндт задал тот же вопрос, когда я у него в Театре сатиры ставил «Левшу». Я ему сказал: «7–8». И он ответил: «Ну, это щадящий график. У нас артисты по 15–20 спектаклей в месяц играют». Но сыграть кукольный спектакль – это другое, чем сыграть спектакль драматический. У меня в «Исповеди хулигана» (по С. Есенину) 46 кукол, и каждая – это роль, и все их надо прожить, надо сыграть. И так все мои актеры: они и танцуют, и поют, и говорят, и кукол водят, и помогают друг другу переодеваться за сценой. Так что нагрузка на актера кукольного театра не сопоставима с нагрузкой актера драматического.
– Что такое – быть кукольником?
– Когда я в этой весной был в Марселе, где с громким успехом прошла премьера «Концерта для Чичикова с оркестром», журналисты задавали примерно тот же вопрос: «Что это? Профессия? Призвание?» И там я впервые для себя сформулировал, что же это такое. Кукольник – человек, который через куклу пытается сказать самые сокровенные свои мысли, который кукле отдает первенство, а в моих спектаклях это именно так, – это мировоззрение. Хотя и мастерство, конечно, тоже. Корифей Театра Образцова актер Сперанский сказал: «Работать с куклой – это то же самое, что работать под током». Я в своей юношеской студии при Театре Образцова попросил ребят перелить воду из стакана в бутылку с узким горлышком – чтобы ни одной капли не пролить. Они так устали! Потому что это сложно. Попробуйте сами! И я им сказал: вот так же работают с куклой – ни одного движения нельзя пропустить, ни одной эмоции. С моей точки зрения, кукольник должен стремиться к такому актерскому мастерству, каким владел, скажем, Смоктуновский, но при этом еще уметь водить куклу.
– В студии вы учите ребят водить кукол?
– Мне кажется, что научить «кукловождению» невозможно. Либо ты проникаешь в этот мир, где отрекаешься от себя, когда водишь кукол, либо уходишь в другую профессию.
– Как попасть в вашу студию?
– Пока ребята там осели, и уходить никто не хочет, хотя многие из них уже студенты. Попасть туда невозможно пока – все места заняты. Но что значит невозможно? Я, учась в РГГУ, ходил мимо Учебного театра ГИТИСа, и думал, что – ну невозможно туда попасть. Но ведь попал, хотя это и было похоже на чудо – не переводят обычно из непрофильного вуза сразу на 2-й курс ГИТИСа! Но уже через пять дней после поступления я играл главную роль на сцене Учебного театра.
– Сегодняшнее время – ваше?
– Я не люблю наше время. У меня иногда ощущение, что я родился слишком поздно или слишком рано. Я не чувствую себя в этом времени. Я боюсь ходить по людным улицам, по Тверской, где слишком много звуков, красок. Я начинаю скукоживаться. Я и современный театр не люблю за агрессивность. Хотя есть спектакли, которые мне нравятся. Но часто я не понимаю, что происходит на сцене, и зачем нужен такой театр, где не понятно, что актеры говорят и зачем они играют эту пьесу. Поэтому я стараюсь делать другой театр.
– Сколько спектаклей в месяц вы играете?
– Мне Ширвиндт задал тот же вопрос, когда я у него в Театре сатиры ставил «Левшу». Я ему сказал: «7–8». И он ответил: «Ну, это щадящий график. У нас артисты по 15–20 спектаклей в месяц играют». Но сыграть кукольный спектакль – это другое, чем сыграть спектакль драматический. У меня в «Исповеди хулигана» (по С. Есенину) 46 кукол, и каждая – это роль, и все их надо прожить, надо сыграть. И так все мои актеры: они и танцуют, и поют, и говорят, и кукол водят, и помогают друг другу переодеваться за сценой. Так что нагрузка на актера кукольного театра не сопоставима с нагрузкой актера драматического.
– Что такое – быть кукольником?
– Когда я в этой весной был в Марселе, где с громким успехом прошла премьера «Концерта для Чичикова с оркестром», журналисты задавали примерно тот же вопрос: «Что это? Профессия? Призвание?» И там я впервые для себя сформулировал, что же это такое. Кукольник – человек, который через куклу пытается сказать самые сокровенные свои мысли, который кукле отдает первенство, а в моих спектаклях это именно так, – это мировоззрение. Хотя и мастерство, конечно, тоже. Корифей Театра Образцова актер Сперанский сказал: «Работать с куклой – это то же самое, что работать под током». Я в своей юношеской студии при Театре Образцова попросил ребят перелить воду из стакана в бутылку с узким горлышком – чтобы ни одной капли не пролить. Они так устали! Потому что это сложно. Попробуйте сами! И я им сказал: вот так же работают с куклой – ни одного движения нельзя пропустить, ни одной эмоции. С моей точки зрения, кукольник должен стремиться к такому актерскому мастерству, каким владел, скажем, Смоктуновский, но при этом еще уметь водить куклу.
– В студии вы учите ребят водить кукол?
– Мне кажется, что научить «кукловождению» невозможно. Либо ты проникаешь в этот мир, где отрекаешься от себя, когда водишь кукол, либо уходишь в другую профессию.
– Как попасть в вашу студию?
– Пока ребята там осели, и уходить никто не хочет, хотя многие из них уже студенты. Попасть туда невозможно пока – все места заняты. Но что значит невозможно? Я, учась в РГГУ, ходил мимо Учебного театра ГИТИСа, и думал, что – ну невозможно туда попасть. Но ведь попал, хотя это и было похоже на чудо – не переводят обычно из непрофильного вуза сразу на 2-й курс ГИТИСа! Но уже через пять дней после поступления я играл главную роль на сцене Учебного театра.
– Сегодняшнее время – ваше?
– Я не люблю наше время. У меня иногда ощущение, что я родился слишком поздно или слишком рано. Я не чувствую себя в этом времени. Я боюсь ходить по людным улицам, по Тверской, где слишком много звуков, красок. Я начинаю скукоживаться. Я и современный театр не люблю за агрессивность. Хотя есть спектакли, которые мне нравятся. Но часто я не понимаю, что происходит на сцене, и зачем нужен такой театр, где не понятно, что актеры говорят и зачем они играют эту пьесу. Поэтому я стараюсь делать другой театр.
http://www.teatral-online.ru/news/761/