«Исповедь хулигана»
* * *
Так быть не может, знаю наперёд,
Ведь тот, кто умер, больше не вернётся,
Но...вот сейчас Есенин в зал войдёт,
Войдёт и непременно улыбнётся!
Вот он присядет тихо у стола,
И жизнь свою расскажет понемногу,
Ту, что, как тройка, душу пронесла,
По всем земным и неземным дорогам.
Жизнь пронеслась...и не унять тоски,
Всё было ярко, нежно и мгновенно,
И только лишь в звучании строки,
Услышится всё то, что сокровенно.
Что будет после – знаю наперёд,
И всё ж молюсь, чтоб это не случилось,
О, пусть сейчас Есенин не умрёт,
Пусть сердце бьётся так, как прежде билось!
Но...вновь его не станет на земле,
Боль полоснёт по сердцу, словно бритва,
И только песня в светлой тишине,
Звучит со сцены, словно бы молитва.
* * *
Летят, летят осенние слова,
Как листья в пору увяданья лета,
И вновь печаль туманит взор поэта,
И клонится златая голова...
Она теперь другого, верно, любит,
Та, чьи перчатки держит он в руках,
И только имя тает на устах...
Оно не упрекнёт, не приголубит.
Лишь только имя...нежность и восторг!
И чувства отзвучавшего усталость,
Угасло, отболело, отмечталось,
И трепетно ложится на листок.
Летят, летят осенние слова,
Стихами словно дышит грудь поэта,
Сегодня он навек простился с летом,
И клонится златая голова.
9 мая 2011 года
Маргарите, с которой в тот
вечер мы были на спектакле.
Когда тропой воспоминаний
Пройдёшь, печальна и светла,
Ты вспомнишь, как когда-то в мае
Сирень безудержно цвела!
Как было много в мире света,
И трепета, и чистоты,
Но эту грусть в глазах Поэта
Ведь позабыть не сможешь ты?
А он, склонённый и прекрасный,
Про осень что-то всё шептал,
Да так отчаянно и страстно,
Что зал притихший замирал.
В последний раз, в последний вечер,
О, если только бы узнать,
Что в краткое мгновенье встречи
Он так хотел нам рассказать…
Когда тропой воспоминаний
Ты этой осенью пройдёшь,
Не забывай тот вечер мая
И то...чего уж не вернёшь.
«Кармен! Моя Кармен!»
* * *
Когда небес закатных медь
Угаснет в облаках до срока,
Как предсказание жестоко
Порой любви пророчит смерть.
Судьба танцует на песке,
И бубен жизни в пальцах звонок,
Удача – ветреный ребёнок –
Хохочет где-то вдалеке.
Горят вечерние костры,
Цыганка карты разложила,
Всё, что себе наворожила,
Томит предчувствьем грозовым.
Двух нитей непрерывна вязь:
Одна снегами побледнела,
Вторая – розой заалела,
Им имена есть: Смерть и Страсть.
Чем ярче – кажется теплей,
Но Страсть, сжигая, не согреет,
Кармен танцует на песке,
А рядом молча Смерть белеет.
* * *
Кармен...пламенеет закат, догорая –
Цвет крови и роз, и плаща у тореро,
Вновь Страсти и Смерти дуэль роковая
Похожа на танец отчаянно смелый.
Забрезжили звёзды хрустально и хладно,
Разложены карты, и сердце заныло,
Цыганка, склонясь, обречённо и жадно,
Читает по ним всё, что будет и было.
В них: Смерть приближается бледно и строго,
И неба чернеют угасшие своды,
Свобода – свист ветра над вечной дорогой,
Но всё же у Страсти в плену нет свободы.
Кармен...складок платья бегущие волны,
В цвет крови и роз на песке опалённом,
А взгляд полуволчий, пронзительный, томный,
Как будто бы смотрит из ночи бездонной.
Ведь Страсть иссушает отравленным жалом,
И нечем наполнить грядущие годы,
И сердце само словно жаждет кинжала,
Как будто пощады, как будто свободы...
«Концерт для Чичикова с оркестром»
* * *
Мелькают мимо вёрсты, мили,
Куда ни глянь – поля...поля...
Да охранит Господь тебя!
О, светлокрылая Россия,
О, светлоокая моя!
Мне видится – что бричка мчится,
И путь назначенный далёк,
Средь бездорожия дорог
Душе куда как сладко спится,
Без тайной грусти, без тревог.
В уме – расчёты, встречи, будни,
И все дела, дела, дела…
Но что в них важного, когда
Никто спросить и не подумал,
А что душа, ещё ль жива?
А годы мчатся в даль слепую,
Путём без Бога, без Любви,
Жизнь в пустоту. Путь без пути,
И бричка вертится по кругу...
«Маленькие трагедии»
* * *
Мгновенье тишины спугнуть не смея,
Зал замер в полумгле едва дыша…
Вновь трепетные пальцы Амадея
Коснутся белых клавиш не спеша.
Что музыка? Её не сжать в ладонях,
Она, как лучик солнечный, летит,
Как что-то вековое, неземное,
Она живёт, пока она звучит!
Когда его бессонница томила,
На белый лист он ноты набросал,
Ту музыку, что сердце пробудила,
Он только лишь сегодня написал.
Иль триста лет назад... но, если честно,
Что время? Я замру, едва дыша,
Ведь знаю: в этой музыке небесной
Здесь и сейчас звучит его Душа.
«Кот Васька и его друзья»
* * *
Как хочется порою оглянуться
Назад, сквозь облака ушедших лет,
И улыбнувшись, резко развернуться,
И на вокзале в детство взять билет.
И станции проехав, словно годы,
Войти тихонько в деревянный дом,
Где так уютно даже в непогоду
Пить чай с блинами, сидя под окном.
Где дедушка растапливает печку,
Где с петухами солнышко встаёт,
И золотит скрипящее крылечко,
И время не спеша себе идёт.
Где каждый день так светел и беспечен,
Где в каждом дне – любовь и доброта,
Где бабушка расскажет вновь под вечер
Нам сказку про шкодливого кота.
«Странная миссис Сэвидж»
* * *
Как много в жизни разговоров стало
О деньгах, о политике, о деле,
Как теплоты в поступках нынче мало,
Она ведь не подспорие в карьере…
И как понять: кто в этом мире странен?
Тот, кто о людях судит по достатку,
Или мечтатель у оконных ставен,
Что на луну любуется украдкой.
Как много спешки в этой жизни стало
И круговерти планов и событий,
От этого всего душе усталой
Хотелось скрыться в тихую обитель…
И пусть твердят, что деньги миром правят,
Всё это пыль! Она слетит однажды,
Лишь ярче звёзды в небе заблистают
О чём-то вечном, радостном и важном.
Тот, кто расчётлив, пусть и цепким взглядом,
Он лунный путь в ночи не замечает,
И не услышит, как над снегопадом
Светло и тихо Ангел пролетает...
«Нижинский, сумасшедший Божий клоун»
* * *
Виденье розы – плавность лёгких рук,
Виденье чуда на пути разлук,
В плену видений разум заключён,
В плену видений даже счастлив он...
Виденье танца – пульса краткий взлет,
Души лебяжьей прерванный полёт,
Виденье яви в безотрадном сне,
И музыка, плывущая во тьме...
Её ведь нет в тиши больничных стен!
Здесь мир видений – драгоценный плен,
Когда ни славы не осталось, ни любви,
Виденье музыки ещё звучит в груди.
”Моя любовь белого цвета"
Вацлав Нижинский
* * *
Белый – это цвет его любви,
Белый – это цвет его дыханья,
Но, до боли руки сжав свои,
Он застыл, закованный в молчанье.
Белый – это цвет его тоски,
Белокрылой, белоснежно-нежной,
Словно белой розы лепестки,
На ветру распятой неизбежно.
Белый – это цвет его души,
Белый – это цвет его надежды,
Даже в этой сумрачной тиши
Белый цвет всё так же бел, как прежде.
Белый – это цвет его любви,
Белый – это цвет его печали,
В белый цвет вглядись и улови
Чистоты небесной изначальность.
* * *
На полотне воспоминаний
Мелькают образы из детства,
Как тени...ими не согреться,
Не облегчить земных страданий.
Они приходят и тревожат,
Когда темнеет за окном,
Когда луна холодной дрожью
Плывёт в безмолвии ночном.
А боль то полотно срывает,
И вновь один в больнице он,
Рассудок вряд ли различает,
Что это было: явь иль сон?
Полёт на пике оборвался...
Но для чего на тридцать лет
Он на земле ещё остался?
О, если бы узнать ответ...
Вне времени и вне пространства,
Он продолжает жить, страдать,
Чтоб донести всё то, что в танце
Он не успел дорассказать?
Врачи сказали: «Сумасшедший»,
А он всё свет искал во мгле,
Он здесь ничей, он здесь нездешний,
Он – призрак розы на земле.
Нижинский смотрит отрешённо,
Луна в ночном окне дрожит...
Он клоун Бога...Божий клоун...
И Богу лишь принадлежит.
* * *
Мгновенье полёта: как много! Как мало...
В прыжке вдохновенном душа трепетала.
И было в том трепете странное счастье,
И зал замирал в волшебстве сопричастья.
Мгновенье полёта: как мало! Как много...
В движеньях танцора звучала песнь Бога.
Прыжок оборвался пронзительно быстро,
Но трепет жив в сердце небесною искрой.
Рассудок туманен, но всё же ночами
Сознание яви до боли печалит...
Как всё в этом мире земном быстротечно,
Но в памяти сердца: прекрасное – вечно.
А значит, и то, что ушло, – не напрасно,
А значит, забвенью оно не подвластно!
Хоть всё отзвучало, хоть всё миновало…
Мгновенье полёта: как много! Как мало...
«Риголетто»
* * *
Всходя на хладные ступени,
Сгорая от стыда, в слезах,
Склонится Джильда на колени,
С молитвой тихой на устах.
Во храме, в белом одеяньи,
Как будто лунный луч – светла,
В душе, изведавшей страданье,
Она небесность сберегла.
И угасая без упрека,
Жалея каждого и всех,
Кто так легко и так жестоко,
Её отдал во власть утех,
Вздохнув и ласково и чисто,
Как будто отходя ко сну,
Она умрёт, душа лучисто
Впорхнёт в златую вышину.
И, став пред ангельским чертогом,
Она склонит чело своё,
Чтоб помолится перед Богом,
За всех, кто погубил её.
Андрею Денникову
* * *
Да хранит Вас Господь от печалей и бед,
От ненастных и пасмурных дней,
Пусть любви беззаветной молитвенный свет
С каждым днём Вам сияет сильней.
Да хранит Вас Господь, да направит в пути,
Снимет тяжесть с уставшей души,
Даст надежду и сил, чтобы дальше идти,
Даже в час, когда боль сокрушит.
Да хранит Вас Господь от утрат и разлук,
От промозглых осенних ветров,
И пусть рядом всегда будет тот верный друг,
Кто понять Вас сумеет без слов.
Сердцем нежным и чистым я кротко молю,
Пред иконами став не дыша,
Да хранит Вас Господь! – сотни раз повторю,
Каждый день Ваш хранит, каждый шаг.
***
Мне помнится весенний синий вечер,
В ладонях засыпающей Москвы,
На клавесине догорают свечи,
И просветлённый небывалой встречей,
Вокруг меня зал шепчет, что, конечно,
Прекрасней всех на этой сцене - Вы!
А нынче осень: замерли в безмолвьи
Сады без вечно шепчущей листвы,
Но переменам я не прекословлю,
Притихшая, стою у изголовья,
И повторяю с трепетной любовью,
Что всех прекрасней в этом мире - Вы.
* * *
Пусть сон, как Ангел, прикоснётся к Вам
И обогреет ласковым покоем,
И Вы увидите: знакомый белый храм
И белый сад над синею рекою.
Тот край земной, где дышится легко,
Где ветерок развеет все печали,
И льётся, как парное молоко,
Туман с небес в сиреневые дали,
Где золотые солнышки цыплят,
Как ребятишки, бегают по лугу,
Где всюду теплоту встречает взгляд
И где все привечают Вас как друга.
Прислушайтесь…звонят колокола,
Уже к вечерне зажигают свечи,
Закатный луч плывёт по куполам,
И батюшка выходит Вам навстречу.
* * *
В твоих глазах нет ничего земного,
В них свет иных небес, иная даль,
В них то, что не объять стихом и словом,
И...Боже мой, какая в них печаль!
Ты знаешь, я похожий взор встречала,
Был чем-то неотмирным полон он,
И я сейчас в тебе его узнала,
Так смотрят, право, Ангелы с икон.
И я, как пред иконой, замираю,
О, как же нелегка твоя стезя,
Всё дальше ты, я это понимаю.
И хочется заплакать, да нельзя.
Единственный, родной, неповторимый,
Я знаю там покой и благодать,
Ты для меня как сон – неудержимый,
Ведь я тебя не в силах удержать.
В твоих глазах нет ничего земного,
Такая в них и высь и чистота,
Как будто дух, который телом скован,
Приемлет взором Господа Христа.
* * *
О, неужели это я?
Вот эта девочка с цветами,
Что так смущённо перед Вами
Стоит дыханье затая,
О, неужели это я?
О, неужели это Вы?
Возникший словно ниоткуда,
На сцене в ореоле чуда,
Над вечным шелестом молвы,
О, неужели это Вы?
О, неужели это я?
Легко склонившись к изголовью,
Касаюсь Ваших губ с любовью
На склоне гаснущего дня,
О, неужели это я?
О, неужели это Вы?
С таким нездешним, грустным взором,
Пред неизбежным приговором
Неотменимым, роковым...
О, неужели это Вы?
О, неужели это я?
Вон там у гроба в тёмном платье,
Как будто в сне, что осознать я
Еще не силах для себя,
О, неужели это я?
О, неужели это Вы?
И Ваши недвижимы руки...
Померкли краски, смокли звуки
В объятьях вечной синевы,
О, неужели это Вы?
О, неужели всё прошло?
И сердце под рукой застыло,
Но жизнь была ведь! Счастье было…
Что в строки трепетно легло,
О, неужели всё прошло?
* * *
По серебристой глади мирозданья
Плыл белый лебедь, тихо и светло,
Качалось отражение его,
Как невесомой вечности дыханье.
И сердце замирало на мгновенье,
Так страшно было лишний раз вздохнуть,
Как будто вздох неловкий мог спугнуть
Прекрасного чудесное виденье.
Но час настал: в заоблачные дали
Душа вспорхнула, ты глаза закрыл,
И надо мною плеск лебяжьих крыл
Прошелестел предвестием печали…
И неземной, невыразимой боли,
О том, что не смогли тебя сберечь...
И только память невозвратных встреч
Осталась белым пёрышком в ладони.
* * *
Вот те тропинки, по которым
Ходил ты прежде сотни раз,
На чей изгиб я с косогора
Смотрю, притихшая сейчас.
И ощущаю быстротечность
Всего земного на земле,
И гаснет прежних дней беспечность,
Как гаснут искорки в золе.
Пора надежд и ожиданий,
Туманом схлынула с холмов,
Нет больше счастья, нет желаний,
Лишь созерцание без слов...
Простор небесный так безбрежен!
В нём тают радость и печаль,
Да будет сон твой безмятежен,
Как эта утренняя даль…
* * *
Господи, прими его в Небесное
Царствие пресветлое Твоё,
Там, где песнопение воскресное
В облаках хор ангельский поёт.
Всем земным грехам подай прощение,
И введи его в Твой белый сад,
И пошли нам, грешным, утешение
В мире, бесприютном от утрат.
* * *
Укрывает снег изгиб дорог,
Надо мной кружась неторопливо,
Умягчает боль былых тревог
Белизной небесно-молчаливой.
Всё туманней настоящий день,
Но тем явственней теперь и ближе
Дней минувших трепетную тень
Пред собою ежечасно вижу.
Я с тобой, как прежде, говорю,
И ловлю души твоей участье,
И сквозь слёзы вновь благодарю
Эту жизнь за краткий проблеск счастья.
Снег летит, как белые цветы,
Убеляя пасмурную землю,
Я не верю в то, что умер ты,
Слово «смерть» я сердцем не приемлю.
Просто ты ушёл сквозь снегопад,
Чтоб на время краткое расстаться,
В тот нездешний, подвенечный сад,
Где нам суждено вновь повстречаться.
* * *
Дней на земле прошло немало,
Пора бы сердцу замолчать,
Всё, чем мы жили, миновало...
Но ничего не отзвучало,
Да и не может отзвучать...
Ещё чуть-чуть – и с новой силой
Проснётся новая весна,
И клин вернётся белокрылый,
И закружится над могилой,
Где колыбель земного сна
Твоя теперь так безмятежно
Укрыта снежной кисеёй,
И ветер трепетно и нежно
Шепнёт, что встреча неизбежна
Над обездоленной землёй.
Где мы любили и страдали,
И столь нелёгкий путь прошли,
Где сердце полнилось печали,
Когда в небесность отлетали
Как будто души – журавли.
И час пришёл: тебя не стало...
Я заново учусь дышать...
Утраты боль не замолчала.
Нет, ничего не отзвучало,
Да и не может отзвучать.
* * *
Все ставит время на места свои
Кому бессмертье, а кому забвенье,
И только милосердие Любви
Всем дарует надежду на спасенье.
Как крест нательный, что зажат в руках,
Как свет молитв над тонкою свечою,
А белый лебедь? Лебедь в облаках
Парит над опустевшею землею...
Где память будет жить о нём в веках
Но что века для вечности лучистой?
Где светлый гений? Гений в небесах,
И в каждом сердце любящем и чистом.
* * *
Здесь всё напоминает о тебе:
И тополя, склонённые над сквером,
И даль полей манящая к себе,
И светлый клин, летящий в небе сером…
И та звезда, что над твоим окном,
И нежно-сладкий аромат сирени,
И белый храм под облачным крылом,
И в бликах солнца тихие аллеи.
И абажур над кухонным столом,
И свет в глазах твоей любимой мамы,
И дом, в котором дышит всё теплом,
Где ждёт тебя покорно и упрямо
Твоя собака, лежа у дверей,
Тая в сердечке кроткую надежду,
Что возвратиться вдруг однажды к ней
Её хозяин и погладит нежно.
Здесь всё напоминает о тебе,
Мир, как лучом, твоим пронизан взглядом,
Ты словно бы во всём в моей судьбе,
Ты словно бы всегда со мною рядом.
* * *
Там будет сад, как в мае, белый-белый,
И тихий свет негаснущей зари,
Там отдалятся прежние пределы,
И вдруг душа, как птица воспарит.
Там будет Храм, украшенный цветами,
Где: "Аллилуйя!" вечная звучит,
И станет зрим хор ангельский меж нами,
И боль утихнет, память замолчит.
Там будет сень извечного покоя,
И синева нeбес уже иных,
Что, вдруг нахлынув, исцелит и смоет,
Следы утрат и горестей земных.
Там о Любви, о Вере, о Надежде,
Златые будут петь колокола,
И там, к тебе приблизившись, как прежде,
Скажу с улыбкой: "Вот я и пришла".
* * *
Для любви нет прошедшего времени,
Для любви расстояния нет,
Перед ней отступают сомнения,
Ведь она вся – небеснейший свет!
Тот, что сутью своей беспредельною
Сгладит грани преград и разлук,
Даже если чертою смертельною
Разрывается жизненный круг.
Для любви не страшны расставания,
Вне земной суеты, не спеша,
Бессловесным, нездешним сиянием
Над душою витает душа.
В тех краях, где всё в белом цветении,
Встреча нам предназначена вновь...
Для любви нет прошедшего времени,
Если это, конечно, Любовь.