Равноправие куклы и актера
Кукла — штука загадочная. Как показывает опыт всего человечества, в куклы невозможно наиграться. Наверное, поэтому театры кукол всегда будут популярны. Для взрослых людей эти неживые существа могут стать символом, культом, зеркалом. Игра с куклой —разговор с самим собой. Порой, когда всматриваешься в лицо куклы, возникают странные ощущения...
В последний раз такое странное, мистическое чувство лично я испытала на спектакле "Кармен! Моя Кармен!" в постановке Андрея ДЕННИКОВА, актера и режиссера театра кукол имени С. Образцова (спектакль был сыгран в рамках 8-го сахаровского фестиваля). Спектакль по новелле П. Мериме и по мотивам оперы Ж. Бизе. Кармен играла кукла. Вернее, конечно, сам Андрей Денников, который вел куклу Кармен. Денникову удалось стереть границы между зрительским восприятием куклы и драматических актеров, которые тоже заняты в этом спектакле. На самом деле, это не совсем однозначно, а порой даже жутко. Представьте себе почти постельную сцену между Хозе, которого исполняет драматический актер, и красавицей-куклой Кармен...
Андрей Денников в свои 25 лет уже знаменитая фигура в театральном мире Москвы. Его постановки сразу привлекли внимание публики и театральной критики. Денникова приглашают ставить и в драматические театры. Это вполне объяснимо, потому что в своих спектаклях режиссер ищет (и находит) способы соединить кукольное и драматическое искусство, хореографию и музыку. Денников уверен, что синтетический актер — это актер будущего. Все режиссеры 20 века, утверждает Андрей, мечтали о синтетическом театре. Их мечту он сегодня и воплощает. Как? Рассказывает сам Андрей ДЕННИКОВ.
— Спектакль "Кармен! Моя Кармен!" — это совместный проект нашего театра кукол и марсельского театра. Его директор Ришар Мартен побывал на нашем фестивале кукольных театров. Ему понравился спектакль "Маленькие трагедии" по А. Пушкину. И он сделал предложение поставить совместный спектакль. Первой нашей работой была постановка оперы Верди "Риголетто". Кстати, Ришар Мартен поставил условие (он же частично финансировал постановку), чтобы я не только был режиссером спектакля, но и исполнял все центральные партии. Ему понравилось, как я пою. "Риголетто" мы играли во Франции, на марсельском фестивале. Французский зритель нас очень хорошо принял. Последовало предложение поставить еще один совместный спектакль. Еще раз поэкспериментировать. Следующим нашим экспериментом стал спектакль "Кармен! Моя Кармен!". И если в "Риголетто" ничего не было от драмы Виктора Гюго, то в "Кармен" я решил совместить оперу Визе и новеллу Мериме. И, чтобы окончательно стилизовать двух французов под испанский стиль, я включил в спектакль стихи испанского поэта Гарсиа Лорки.
В "Кармен" есть то, как мне кажется, о чем мечтал сам Бизе. Раньше, во времена Визе, еще не изобрели жанр мюзикла, было понятие комической оперы. "Кармен" изначально была написана именно как комическая опера с песнями, танцами. Визе даже попросил написать специально для этой оперы речитативы. Если посмотреть внимательно, за всю партитуру "Кармен" всего лишь два раза встречается слово ария. В остальном это куплеты либо шансоны, либо цыганские танцы, цыганские песни. В итоге получился музыкальный спектакль, без претензий на оперу.
Как и у Мериме, у меня главный герой Хозе. Его душа является полем битвы Бога и дьявола, добра и зла. Кармен в нашем спектакле не просто роковая красавица, призывающая к свободе и независимости. Она демоническая личность. Именно поэтому Кармен — кукла в руках Черного Теодора, которого я исполняю. Черный Теодор — это всеобъемлющий образ. Это почти лермонтовский демон. Он ведет по острию ножа саму Кармен, которая в финале превращается в красную тряпку в руках Хозе и Черного Теодора. Превращается в того зверя, которого убивают на корриде.
Но Черный Теодор управляет не только Кармен, но и вообще всеми людьми вокруг. Это некая сила зла, которая ежесекундно подбрасывает людям испытания, делает подножки, ставит их перед выбором, пользуется их слабостями. Именно поэтому Черный Теодор говорит и поет не только за Кармен. Черный Теодор исполняет арии и Хозе. В этом глубокий смысл.
В нашем спектакле участвуют разные системы кукол. В основном это планшетные. То есть куклы, которые движутся близко от человека, находясь с ним в партнерстве. Я за это очень люблю театр кукол. Это самое интересное, когда актер и кукла становятся партнерами, могут разговаривать, вступать в конфликт. В первый раз я это опробовал в спектакле "Моцарт и Сальери", когда я играю Моцарта, а Сальери — кукла в моих руках, в руках Моцарта. Представляете, сколько в этом всего заложено. Финал получился тонкий, неоднозначный. Пушкинисты ведь до сих пор спорят: видит ли Моцарт, что его Сальери хочет отравить, или нет. С одной стороны, как кукловод я должен видеть, что он его травит, с другой стороны — я же кукловод, а не Моцарт, поэтому не вижу. Получается такая тонкая грань... Финал очень поэтичный, философский. И мне кажется, это здорово. Моцарт выпивает яд, Сальери постепенно опадает, опадает. Моцарт силится его вести как кукловод куклу, и кукла, в конце концов, на этом страшном вопросе — "И не был убийцей создатель Ватикана?" падает бездыханно. Остается маленькая кукла Моцарта, которая садится за фортепиано и играет свою великую музыку.
Вот этот конфликт между куклой и человеком я пытаюсь решать в своих спектаклях: в "Молодости Людовика XIV" по пьесе А. Дюма, в "Тиле" Григория Горина, в моноспектакле "Исповедь хулигана" по творчеству Есенина.
Возвращаемся к спектаклю "Кармен! Моя Кармен!". Кроме планшетных кукол мы используем теневые, что для нашего театра не типично вообще. Театр Образцова прославился тростевыми куклами, которые тоже в этом спектакле есть. Номер с тростевыми куклами я специально сделал почти в конце спектакля. Это как прекрасный бриллиант в нашем спектакле. Тростевые куклы тоже обладают огромными возможностями. У нас куклы, которые рождаются на глазах зрителей из платков и плащей, используем маски. Все это несет свою смысловую нагрузку. Женщины в спектакле — все куклы. В этом есть философский подтекст. Ведь женщины, которые работали на севильской табачной фабрике, были абсолютно бесправны. Они получали нищенские зарплаты, потому их и использовали мужчины для ночных удовольствий. Потому они и куклы в руках мужчин.
Театр кукол таит в себе массу возможностей. И мне нравится фантазировать именно в театре кукол. Порой с помощью куклы можно выразить гораздо больше, нежели чем в драматическом театре. К примеру, только кукла может гениально умереть на сцене. Драматический актер мучается в предсмертной агонии, ползет умирающий по сцене, а потом задыхается и умирает, а мы видим, как он дышит. А кукла — она ведь и так неживая. Но мы-то ее воспринимаем как живую, она играет. И в умелых руках кукольного актера она умирает так, что веришь... Порой длинные монологи актеров через куклу наиболее интересны, чем когда их произносит драматический актер. Я, кстати, не боюсь больших монологов. "Черный человек" Сергея Есенина в моем спектакле идет полностью, и зрители внимательно слушают.
Главное — найти ключ к решению спектакля. Уметь фантазировать. Общаться со зрителем и с помощью куклы, с помощью световой и музыкальной партитуры, жестов, движений. В синтетическом театре, в котором я пытаюсь работать, возможно все. Помните, как у Андерсена — разговор человека с чернильницей? Мне кажется, это удивительно.
Я очень люблю классику. Мне кажется, именно там можно найти ответы на интересующие нас вопросы. И вместе с тем классические произведения тем и ценны — можно читать и разгадывать бесконечно. У меня намечается большая постановка "Ричарда III" Шекспира, с куклами, людьми. Сейчас горю этой идеей. Мечтаю о "Господах Головлевых" Салтыкова-Щедрина, о "Вишневом саде" А. Чехова, хочу поставить "Тоску" Пуччини с куклами.
Кстати, следующим проектом, совместным с французами, будет опера Моцарта "Волшебная флейта". Вот о ней я мечтаю очень давно. Обожаю Моцарта. Я буду самым счастливым человеком, если мне удастся поставить этот спектакль. Это очень тяжело, но необыкновенно. Для "Волшебной флейты" я набираю актеров из студентов, которые учатся на факультете музыкального театра в ГИТИСе и в консерватории. Это молодые ребята, которые не боятся экспериментов. Я их даже буду учить водить куклу. И, наверное, это будет первый такой случай в жизни оперных артистов, когда они, оперные певцы, занимающиеся академической музыкой, должны будут уметь танцевать, водить куклу.
Мне вообще кажется, что искусство должно ломать стереотипы, искусство не может быть адекватным, это всегда отклонение от нормы. За это я и люблю театральное искусство.
Когда слушаешь Андрея Денникова, заряжаешься от него энергией. Когда смотришь его спектакли, действительно поражаешься количеству театральных идей, постановочных замыслов на одну минуту сценического действа. И вместе с тем задумываешься: а как же та формула, что настоящим актерам и одного коврика на сцене достаточно?
Елена ВОСТОКОВА